УРААА МУЖЧИНАМ!
Минсалим Тимергазеев: "Я умру от любви к людям!"
Он просит называть его просто мастер Минсалим, а в российских и зарубежных каталогах Минсалим Тимергазеев представлен как член Союза художников, мастер-косторез из Тобольска. Под его обаяние попадаешь мгновенно и начинаешь понимать, почему он не может спокойно пройти по улицам родного города, где каждый прохожий хочет поздороваться и поговорить с мастером.
Минсалим Тимергазеев – один из тех, кто и в свои 62 года остается неразгаданной тайной, привлекающий к себе внимание особым образом жизни, оригинальным мышлением, тонким чувствованием окружающей действительности и собеседника, талантом мастера-костореза, своими уникальными художественными работами, содержащими глубокий философский смысл. Сам он себя называет гражданином Земли, считает, что всякий человек ему родня. У него много друзей. Порой создается впечатление, что Минсалиму многое дается легко, играючи, что он – любимец фортуны. Выставки его произведений из кости неизменно привлекают внимание, в том числе специалистов и художников зарубежных стран.
– Сама жизнь – это, конечно, страдание, – после небольшой паузы начинает разговор Минсалим. – Но страдание от слова хорошего – «страда»: мы собираем тот урожай, который садим. И собираем его всю жизнь. Работы, количество друзей, доброе внимание и забота о ближнем, сбережение животворного света сердца – это и есть вечная страда. На самом деле мы все чего-то ожидаем: тепла, солнца, встречи друзей, каких-то добрых событий. Потому что те свирепые новости, которые несет нам телевидение каждый день, ужасные события, что так часто происходят в сегодняшней жизни, заставляют нас каким-то образом защищаться. Поэтому мы все без исключения хотим согреться, найти сочувственное сердце, живем не только в ожидании всяких чудес, но и сами стараемся в нашем мире создавать уют и тепло, в прямом и переносном смысле.
– «Я устал от двадцатого века», – написал как-то поэт Владимир Соколов. Похоже, эти строки перекликаются с вашим настроением?
– Внутри всех нас живет дракон. Мы обладаем его могуществом, ловкостью, мощью. Но однажды он покидает нас, и тогда мы бросаемся на его поиски. Находим и начинаем пахать вместе. Мы должны посеять зерно, только тогда обретем крылья. Когда я делал своего «Богатыря», во мне жила мечта о добром, мудром правителе, который придет и поправит дела России. В землю надо вдохнуть новую жизнь. Самый верный, самый идеальный способ – это собственный пример: жить честно, в заботе о себе и других. Я хочу, чтобы взаимоотношения людей складывались на этой человеческой основе. Есть главная должность на Земле – оставаться человеком. Все остальное временно. Быть человеком, если даже ты стал тигром, птицей высокого полета или работягой – лошадью. Человек рожден по образу и подобию Отца небесного. Негоже безобразить божий лик, поганить сердце. С моей точки зрения, мы должны занимать ту площадку в жизни, тот уровень, на который способны, и честно приносить пользу себе и другим людям, не разрывая человеческие отношения.
– Как я понимаю, вы человек верующий и одновременно живущий мифами и легендами Севера и своего народа. Каким образом это сочетается в вашем творчестве?
– Этого я объяснить не могу. Поверьте, я никогда ничего не придумываю. Вот чтобы сесть и начать работать, создавать эскизы, как это делают многие художники – этим не занимаюсь. Все происходит внезапно: вдруг появляются какие-то образы, которые необходимо реализовать, воплотить. Это всегда томит, иногда болит. И надо от этого бремени освободиться. Так рождаются образы. Безусловно, в каждой работе есть легенда, есть повод.
Сюжет не появляется сам собой, на голом месте, каждый образ – отображение жизни, которую ты прожил. Вокруг моих работ всегда вьются легенды. Например, есть у меня такая работа – «Сургутский Лис». По эскизу, который я создал с сыновьями, в Сургуте поставили памятник Черному Лису – одному из воплощений таежного божества. По легенде, Огненный Лис пролетал над сургутской землей, место ему понравилось, и он спустился ниже над тайгой. Лес загорелся, и Лис потемнел. С той поры случалось, что, когда женщина осенью шла в лес собирать ягоды, грибы, выбегала оттуда растрепанная с криками: «Я видела Лиса». А весной у женщины рождался ребенок, все говорили, что у него будет счастливая судьба, а ее никто не осуждал. Скажу откровенно, бывает, я расскажу историю, а через пять – семь лет я уже сам не узнаю сюжетную канву, она обрастает какими-то деталями, подробностями.
– Минсалим, раз уж мы коснулись сургутской тематики, расскажите, как началась ваша дружба с Сургутским художественным музеем, в стенах которого мы с вами беседуем?
– Мы, сибирские художники, летели из Германии. Это была большая «дискотека». Даже туалет в самолете кто-то додумался сделать платным. Мы сидели рядом с директором Сургутского художественного музея Светланой Викторовной Кругловой. И вот на высоте 10 тысяч метров эта замечательная женщина делает мне, мужчине, предложение: на базе моих лучших работ создать экспозицию для Сургутского художественного музея. Там, под облаками, где за иллюминатором минус 60, а вокруг буйный бомонд возвращающихся домой сибирских художников, я вдруг услышал божественное предложение. Именно так – божественное! Слышу изумительный нежный звон серебряных Крыльев Удачи, и сверкающий звездный ореол ангелов ослепил меня, дыхание мое замерло, и тут-то наконец коварное Вдохновение хлопнуло в ладоши – мир вздрогнул, художники вокруг громко заговорили, самолет еще стремительней пронесся вперед, и натужный гул моторов сменился торжественным пением, слезы пролились внутрь меня, организм согрелся, все стало необыкновенно теплым, и вдруг увидел… И это видение не прекращалось, пока не закончил серию «Наслаждение».
– Кстати, верно ли, что эта серия имеет довольно романтическую историю?
– Пожалуй, что да. Серия «Наслаждение» – это тема мягкой эротики, чувственный мир. Я долго над ней работал, но оказалось, что никому она была не нужна. Она, по словам советских искусствоведов, была бессовестной. На одной из выставок «Урал социалистический» мне сказали: «Тимергазеев, ты что, сексуально озабочен?» Я удивился, потому что спросил мужчина. Я подумал: а он сам как? В общем, эта серия никому не понадобилась, я ее благополучно раздарил. Когда меня однажды пригласили в Германию, я спохватился, так как дома кроме хлеба и гречки ничего не было. Это был 1995 год. Я побежал искать эти экземпляры: мне же с чем-то надо поехать в Германию. Я сумел найти только две вещи. Одну – в детских игрушках. Другую пришлось выпрашивать, ибо хозяйка считала, что эту вещицу еще когда-то нашел ее дед. Оказывается, ей было удобно этой вещицей колоть грецкие орехи. И вот я в Германии. Эти работы оказались очень значимыми для европейской публики, мне предложили их купить. Я удивился, как высоко европейцы ценят русское искусство. Однажды на выставке в Берлине пожилая фрау долго разглядывала мои работы, наверное, мудрые и по-детски озорные. Не сдержалась бабушка, поинтересовалась: «Сколько ж вам лет?» «Сто!» – отвечаю с улыбкой. «Как так? – удивилась немка. – Мне всего-то 84, а вы почему-то выглядите лучше меня». «Это потому, что я пью русскую водку на сибирской ключевой воде». Бабуля подумала-подумала и заказала два «дринька» с водкой и попросила меня выпить с ней «на брудершафт». При этом призналась, что последний раз крепкие напитки употребляла 32 года назад. И вы знаете, до последнего дня ярмарки она приходила на мою выставку и требовала «брудершафт». Глаза ее помолодели, походка стала легкой, а мои усы стерлись от поцелуев.
– Кстати, Минсалим, а вы знаете, кто из художников впервые начал работать с костью?
– Конечно! История известная. Адам жил в раю, скучно ему было одному. Творец вынул его ребро и создал женщину. Произведения первого костореза дошли до наших дней в невероятном разнообразии и идеальном совершенстве. Вот так! В какой-то степени эту мысль о мужчине и женщине я попытался выразить в своей работе «Лодка». В ней смысл, который и в жизни часто неприметен. Женщина, увлеченная жизнью, плывет на лодке неизвестно куда. Жизнь настолько обаятельна и страшна! А она плывет. И как бы мужики не хотели думать, что это они управляют женщиной, все равно мужчина – это лодка. А в руках женщины – руль, она управляет и мужчиной, и жизнью!
– Ну, история с первым косторезом понятна. А как начиналось ваше творчество? Что побудило впервые взяться за резак?
– Очень хотелось есть. По судьбе я – сирота. Никогда не знал отца, совсем не помню своей матери. Хотя ее незримый образ иногда проявляется в моих работах то грустной оленихой, то большеглазой рыбой или крылатой птицей. Я воспитывался в детском доме № 50 в Тобольске. Сейчас в этом здании мне удалось организовать косторезные мастерские, художественный салон и музей. А первые успехи в косторезном мастерстве проявились на знаменитой косторезной фабрике в Тобольске, на которой начал работать в 1967 году. Учителем-мастером был Колычев. А через три года, с начала 1970-х годов, становлюсь участником городских, областных, окружных, республиканских, союзных и международных выставок. Мои работы с удовольствием приобретают для подарков иностранным представителям самого высокого уровня, так как эти произведения представляют не только художественную ценность, но и являются некой экзотикой, рассказывающей о северных народах.
– Я слышал, что у вас и дата рождения имеет немало легенд?
– Было время, когда у воспитанников детских домов и других сиротских заведений дня рождения как бы не существовало. Потому я ничего о нем не знал до самого выхода в большую жизнь. И только когда в моем доме однажды собралось много друзей, я ощутил, что это и есть день моего рождения. А вообще, существует семь версий моего рождения. И все имеют право быть... Конечно, порой ощущаю свою сиротскую ущербность: было время, когда хотелось окунуться в ласку матери, обнять отца. Теперь оно прошло. Я сейчас себя чувствую родней всему человечеству. И где бы я не бывал, всюду рождалось ощущение, что именно меня давно ждали. В Дании однажды директор местного музея, с которым мы встретились, и коллеги-художники произнесли приветствие: «Мы давно не виделись». А я там ни разу и не был… Поэтому я всегда говорю: «Я умру не от старости, а только от любви к людям»…
За 17 лет, не беря ни копейки из бюджета, мы – несколько семей, не только моя семья, создали мастерскую по дереву, по кости, небольшой магазинчик, маленький музей и привлекли людей. К нам едут отовсюду. Мастерская обосновалась в старинном особняке, где когда-то был детский дом, в котором я рос, а ровно через 30 лет вернулся. Этот дом заботился обо мне, теперь я все время думаю о нем. Если я бываю чуть больше трех дней хоть за границей или в российских городах, я спешу вернуться обратно. Минсалим на месте, жизнь продолжается. Я как камень у дороги, на который каждый путник может присесть, отдохнуть, попинать, собачка может постоять.
– Минсалим, есть ли у вас мечта?
– Только одна – построить Дом, Дом Мастеров, в котором большой ватагой будут собираться друзья-единомышленники. Вот тогда и настанет новый день рождения.
ugra.mk.ru
http://www.infotob.ru/news/news-3158.html